Fandom: Supernatural
Title: Miles to Go / И путь мой так еще далек
Author: Raina
Original: http://raina-at.livejournal.com/260638.html
Translators: Bri & Gero
Rating: PG-13
Pairing: Dean/Sam
Spoilers: up to 2.03 Bloodlust
Disclaimer: Все права у Эрика, с Новым годом, Эрик!! Все права на текст - у автора
A/N: Во-первых, по поводу рейтинга - я бы поставила минимально R, но автор поставила PG-13, такой мы с Бри и оставляем) Фик переведен для Фри и по ее инициативе - с Новым годом, родная)) От меня лично - винцест я читаю довольно редко и по рекомендации, перевожу вообще впервые, но этот текст был достоин того от начала и до конца, и я рада, что мы с Бри за него взялись Спасибо автору, спасибо Фри В общем, всем спасибо, все свободны))
Miles to Go
Но мне еще не вышел срок,
И путь мой так еще далек...
Роберт Фрост
И путь мой так еще далек...
Роберт Фрост
***
1. Nadir
Дин и раньше замечал, что все выглядит совсем иначе в лунном свете. Краски уступают место абсолютной белизне или чернейшей тьме, опавшая пыльца выглядит как снег, и повреждения Импалы кажутся не такими страшными. Его собственное отражение в окне выглядит бесцветным, словно незнакомая восковая маска.
Иногда он задумывается, не одержим ли он. Иногда ему хочется, чтобы так и было. Тогда Сэм мог бы провести ритуал экзорцизма и, возможно, злость, которая наполняет его тело с головы пят, ушла бы. Но ничего так просто не бывает, и Дин не настолько глуп, чтобы думать, будто кто-то кроме него сможет все исправить.
Ровное дыхание спящего Сэма сбивается, и Дин ненадолго оборачивается, чтобы посмотреть на брата, призрачно бледного в лунном свете, порезы, раны и синяки по всему телу, совсем как у Дина. Но цепляет его лишь выражение лица Сэма, он видит неприкрытый ужас, извращенную боль и страх.
Ночной кошмар. Дин уже перестал считать ночные кошмары Сэма, да и свои тоже. Он с трудом отличает их от того, что он чувствует наяву.
Дыхание Сэма ускоряется, он начинает метаться, и Дин знает, что совсем скоро он проснется. Дин снова поворачивается к окну. Он ничего не может сделать. Несколько коротких недель назад, когда они еще были в порядке, еще были целыми, он вернулся бы в постель и дотронулся бы до своего брата, разбудил бы его, пробежался бы руками по коже Сэма, успокоил бы его, заставил почувствовать себя в безопасности.
Но безопасности нет. Нет никакой уверенности. Нет сил. Ничто уже не так, как было. У него нет ничего, что он мог бы дать Сэму, лишь беспокойная, яростная злость, что всегда кипит внутри.
И все равно требуется решительность, чтобы не обернуться, когда Сэм просыпается со слабым, боязливым звуком. Он не смотрит, но он чувствует на себе взгляд Сэма, слышит тихий вздох облегчения.
Легко забыть, что Сэм чуть не потерял и его. Может быть, было бы легче, если потерял. Он бы жил дальше, не висел бы с Дином в этом чистилище, между раем и адом, не ждал бы у Бобби, пока починят Импалу. Пока Дин будет готов снова оправиться в путь.
Шелест простыней, и Сэм двигается к нему. Дин чувствует, как жар его тела становится все ближе. И вот это тепло уже позади него, ждет чего-то. Рука притрагивается к его бедру, нерешительно, словно спрашивая разрешения. Было бы легче сдаться прямо сейчас, сделать маленький шаг назад, склониться к теплу Сэма, позволить Сэму обнять его, положив руки на его живот, почувствовать, насколько хорошо они подходят друг другу, как все уголки и впадинки их тел складываются в одну картину, как уже происходило несчетное количество раз. Часть Дина жаждет прикосновения сильнее, чем воздуха, жаждет тепла и безопасности, и уверенности, что в мире еще есть, за что бороться.
Но его кожа покалывает, и его горло сжимается от вкуса желчи и пепла, и Дин не уверен, что не ударит Сэма, если тот дотронется до него хоть немного нежнее, и Дину не хочется причинять Сэму еще больше боли, чем он уже причинил. А может, он просто боится, что если позволит Сэму дотронуться, сломается и разобьется, и разлетится на миллион кусочков, которые уже никогда не отыщет. Так что он отодвигается подальше от рук Сэма, к окну.
- Возвращайся в постель, - это звучит грубо, и, он надеется, совершенно непохоже на приглашение, как возможно в такой час.
Сэм вздыхает, и Дин видит в отражении в окне, как его руки опадают, как он разочарованно опускает голову. Они не притрагивались друг до друга уже несколько недель, и где-то под кожей Дин постоянно чувствует, как ему не хватает Сэма, но кажется, что было куда проще дотянутся до Сэма, когда он жил в Пало Альто.
- Тебе тоже стоит пойти в постель. Тебе надо поспать, - тихо отвечает Сэм, и Дину слышно, как он пытается сохранить бесстрастный тон.
Дин лишь кивает, одно короткое движение головы. Он машинально поднимает руки и складывает на груди, всем своим телом словно говоря: «Ступайте прочь, доступа нет».
Сэм не двигается. Он просто смотрит на Дина сквозь стекло, молчит, ждет. Наконец он говорит - так тихо, что Дин едва может разобрать:
- Дин, пожалуйста.
И этого уже слишком.
- Черт подери, Сэм, оставь меня в покое! Перестань колебаться, перестань притворяться, что тебе не все равно, в порядке ли я, когда ты лишь хочешь услышать от меня, что все будет хорошо. Что же, - он поворачивается к Сэму лицом, его голос сочится злобой, - все не хорошо, не будет хорошо, Санта Клауса нет, и от меня тебя не ждут объятья, цветы и мудрые слова, так что отвали.
Сэм закрывает глаза на секунду, и было бы не так больно, если бы Дин ударил его. И, проклятье, он ненавидит себя в этот момент, ненавидит, что впервые в жизни он делает все, чтобы усложнить Сэму жизнь, сделать ее куда болезненнее. В этом столько же удовольствия, как выстрелить самому себе в плечо, но он не может остановиться. Каждый раз, когда Сэм пытается дотянуться до него, бессильная, безнадежная злость высовывает свою гадкую голову и набрасывается, выпивая всю кровь.
Со вздохом Сэм отворачивается, и Дин хочет протянуть руку, положить ее на плечо Сэма, извиниться, но он этого не делает.
Сэм не заслуживает этого. Не заслуживает злости Дина, но ничего другого просто нет. Злость на отца за то, что он умер и оставил Дина справляться с тем, что ожидает Сэма, злость на Демона за то, что он забрал их отца, злость на Сэма за то, что он сказал все правильные слова – «Я остаюсь», «Я не уйду», «К черту нормальность» - по неправильным причинам, злость на себя за то, что он не в состоянии помочь Сэму пройти через это, за то, что не смог спасти отца, что не может не обращать внимания на собственную злость и страх.
Шелест одежды. Сэм достает свои джинсы и свитер, свои кеды.
- Пойду пробегусь.
- Будь осторожен, - слышит он свои слова, сказанные почти нормальным голосом.
Дин поворачивается, наблюдает за тем, как тот одевается.
Сэм поднимает глаза и выдает самую слабую из своих улыбок.
- Буду.
Он направляется к двери, и Дин снова отворачивается к окну. Дверь открывается, затем Сэм мягко произносит:
- Я не сдаюсь и я не ухожу. Так что перестань пытаться заставить меня.
Дверь тихо закрывается за ним, и Дин чувствует вес пустого пространства позади.
Может, он хочет, чтобы Сэм ушел. Может, было бы проще, если бы он ушел. Может, когда все это обрушится, ему будет безопаснее подальше от линии огня. Может, Дин просто трус.
Говорят, когда люди вместе теряют кого-то, это либо сближает их, либо разлучает. У Винчестеров всегда была склонность ко второму.
Снаружи медленно заходит луна. Яркий свет отражается на свитере Сэма, когда он выходит во двор, к Импале. Слишком темно, чтобы разглядеть, что он делает, но когда его руки тянутся к впадинам, оставленным Дином на багажнике, Дин замечает дрожь. Он обходит кругом машину, медленно, притрагивается здесь и там. В бледном свете луны и Сэм, и Импала выглядят как-то нематериально, призрачно, словно лишь силуэты. Руки Сэма лежат на крыше машины, разложены, будто он пытается почувствовать биение сердца. Он прислоняется к крыше, и если бы Дин не так хорошо его знал, он бы не заметил дрожь, пробежавшую по телу Сэма.
Почти вопреки собственному желанию Дин начинает думать о Сэме после похорон Джессики, стоящем во дворе дома ее родителей, о его бледной коже и темных, мертвых глазах. Дин вспоминает, как Сэм задрожал под своим черным костюмом, когда Дин положил руку ему на спину. Он вспоминает, как подумал, что в любой момент Сэм может сломаться, должен сломаться. Но Сэм не сломался. Ни тогда, ни потом. Он просто сел в машину и велел Дину ехать. Как настоящий Винчестер.
Задержав дыхание, Дин наблюдает за Сэмом на улице. Ждет появления трещины. Идут секунды. Ничто не нарушает ночной тишины, Дин смотрит, как Сэм дрожит, как его руки сжимаются в кулаки и снова расслабляются, как он глубоко вздыхает и распрямляется, как он едва держит себя в руках. Но он не ломается, он даже не плачет, и Дин не отходит от окна. Он просто смотрит, как мягкие пальцы Сэма скользят по капоту Импалы, Дин почти чувствует это прикосновение собственной кожей.
Дин разжимает кулаки, в которые, оказывается, сложил ладони, и вытирает влажные, горящие глаза.
Он отворачивается от окна. Он видел достаточно.
***
Утром он просыпается в шесть и долго роется в кладовке с инструментами. Сэм просыпается, и он возвращается в комнату, садится завтракать с ним.
- Хочешь помочь мне с «Импалой» или нет? – в голосе слышится напускное безразличие.
Сэм поднимает глаза, отрывается от хлопьев и газеты и смотрит на Дина, пытаясь скрыть удивление. Получается плохо.
- Да, конечно, - единственное, что он говорит в ответ.
- Тогда поднимай свою задницу и идем, целого дня у нас нет,- говорит Дин и кладет ремень с инструментами перед Сэмом. Все проще, чем он думал.
На мгновение их взгляды встречаются, и перед глазами Дина пробегают миллионы несказанных слов. Слов, которых он читает в глазах Сэма, слов, которых он никогда не позволит ему сказать, слов, которых он не хочет слышать. Но нет сомнений – все они в этих глазах, все на своих местах.
Сэм кивает и берет пояс с инструментами, встает.
- Так чего мы ждем?
***
Как чинить машину Сэма научил еще папа, но он не был большим мастером и никогда не любил машины так, как Дин. Так что он делает несколько неточных движений, слышит несколько криков, несколько терпеливых слов, хотя Дину не приходится объяснять больше одного раза, и уже скоро они работают над машиной в полной тишине, синхронность в движениях, которая есть у них только, когда они охотятся или трахаются. Когда Сэм сосредотачивается на чем-то, то часто прикусывает губу, а на машине надо сконцентрироваться полностью. Им не до разговоров, и Дин в шутку говорит, что если бы раньше знал такой эффективный способ заткнуть Сэма, то сделал бы это сразу же. Сэм только улыбается и кивает, и Дин практически уверен, что он чувствует скрытое извинение в словах старшего Винчестера. Когда они заканчивают на сегодня, Сэм хлопает его по плечу и улыбается, и Дин понимает, что прощен.
Они тратят почти две недели, но постепенно Импала начинает напоминать машину, которую Дин знает и любит. Под конец они оставляют черную краску и полировку, и как только машина высыхает, Сэм чертит на ней защитные символы, по всей машине, и Дин даже не возражает.
И вот они уверены, что смогут пересечь на Импале границу штата, собирают вещи и отправляются в путь. Дом Бобби становится все меньше и меньше в зеркале заднего вида, Сэм сидит рядом с ним и даже не возмущается, что АС/DC орут не своим голосом из динамиков, и Дин чувствует, что, возможно, пока что только возможно, у него получится.
***
На пути им попадаются вампиры и парень-охотник, а Дин заезжает Сэму по морде кулаком. И это действует на него очень странно, как-то даже освежает. Сэм обещает остаться, а Дин притворяется, будто это не все, чего он хотел.
Они изгоняют жестокого разозленного духа в Детройте, отправляются охотится на оборотня в Туссоне, выслеживают стаю зомби и ловят местную шаманку вуду в Салеме. Перед ними широкая дорога, в пистолетах настоящие пули, и Дин понемногу учится снова дышать.
Во время охоты на стаю гарпий в Вилмингтоне Сэма ранят. Они успевают разорвать ему плечо, прежде чем он укладывает гарпий из огнемета, и Дин выстреливает подряд шесть ракет и ударяет последнюю тварь факелом, держась только на чистом адреналине.
Ночью Дин лежит и смотрит в потолок часами, а потом он встает и забирается в кровать к Сэму, и Сэм поворачивается к нему, когда Дин протягивает руку. И ничто в жизни не было таким же, как теплая, живая, дышащая кожа Сэма под его руками, и тот вздох, который он перехватил с губ Сэма, кажется первым за недели.
В ту ночь они отдают себя друг другу впервые со времен Сальвейшн, штат Айова, Дин широко раздвигает бедра Сэма и скользит по его члену, пока они оба не содрогаются от очищающего оргазма. Дин уговаривает себя, что из-за раны на плече Сэма все было нежным, мягким и медленным, но когда он засыпает, уткнувшись в плечо Сэма, засыпает в объятиях Сэма, то не думает ни о чем, кроме «тепло, хорошо, дом, Сэмми».
Прошло 47 дней со смерти их отца, и Дин думает, что возможно, только возможно, с ними будет все в порядке.
***
Охота не прекращается ни на минуту. Одно дело за другим, даже нет времени вздохнуть, будто они пытаются заменить то, чего Винчестерам так не хватало. Они сжигают кости, убивают тварей всех пород и мастей, материальных и нематериальных. Видения теперь у Сэма случаются редко, но иногда они всплывают и ударяют настолько сильно, что они срываются и едут через всю Америку по следу твари, которая сделала их сиротами. Демона они никогда не находят, но продолжают искать.
Когда убивать нечего, они изучают древние тома, пытаясь найти, чем можно убить Демона. До них доходят слухи, они проверяют старые следы, копаются в заплесневелых библиотеках и слушают сказочки на ночь от старых охотников. Они коллекционируют знания, которые были погребены столетиями и постепенно собирают арсенал из них, как тот стальной, в багажнике.
Они останавливаются в дешевых мотелях и даже не выходят из комнат, все время читают и изучают. Они ругаются по поводу и без, говорят друг другу ужасные вещи, которые и не думали говорить, а иногда и думали. Они трахаются, иногда медленно и мягко, иногда быстро и грубо, и сплетенные друг с другом спят, как раньше. Снова и снова восстанавливают ощущения нормальности ежедневной жизни. И все проще и одновременно сложнее, чем Дин предполагал.
Сэм больше не говорит, что останется навсегда, но и о том, что уедет, помалкивает.
***
Новый мотор Импалы ломается где-то между Айовой и Тихим океаном, и машина плавно катится и глохнет на дороге, которая стелется, пока хватает глаз. Над ними бездонное небо стального серого цвета, под ногами – земля, полная коричневого цвета, желтого цвета, зеленого цвета, полная пустоты
Сэм выходит из машины и тянется к небу, затем качает головой в сторону машины и вынимает мобильный. Дин опирается на свою детку и проклинает последними словами того хренового слизняка, который продал им мотор.
Они сидят на бампере, ждут буксир и смотрят на проплывающими над ними по бесконечному огромному небу облака, и Дину приходит в голову, что Сэм – единственный из живущих, в существовании которого он уверен. И хоть это и странно, ему уютно с этой мыслью.
Смеркается, и Сэм засыпает, положив голову Дину на плечо.
Прошел год со смерти их отца, и Дину кажется, что все же это сделало их ближе.
***
Во вторник звонит Эш с координатами. Цель показывается себя в мозгу Сэма кровавым месивом. Они едут день и ночь, постоянно практикуются в древней вавилонской магии. На этот раз они готовы. Они напуганы, и когда трахаются этой ночью во время остановки посреди пустоты, грязно и быстро, в туалете, даже если хоть один из них замечает, что они держатся друг за друга сильнее, чем обычно, трахаются более страстно и целуются нежнее, чем обычно, когда все заканчивается, ни один не вспоминает об этом.
***
2. Рассвет
Огонь не успевает догореть, а они уже садятся в машину и уезжают. Сначала они пытаются скрыться от подозрительных взглядов местного шерифа, затем заскакивают в Импалу и даже не оборачиваются. Просто едут, пока не чувствуют почву под ногами. Дин ведет машину дорогой, пока глаза не начинают слипаться, и сразу же отключается, когда Сэм заставляет его поменяться местами на заправке, глубокий гул мотора и уютное тепло машины – и его тело расслабляется, он спит.
Он просыпается на рассвете, машина стоит на обочине, Сэм накрыл его одеялом, и на мгновение Дину кажется, что он снова в детстве, что его, как ребенка, кладут в машину в любое время суток, он завернут в одеяло и просто спрашивает: «Куда мы едем, папа?».
А потом к нему наклоняется Сэм и шепчет своим хриплым, непроснувшимся голосом:
- Мы на месте.
И Дину снова 28, и он настолько на взводе, что боится, что одеяло поджарится прямо на нем.
Трава под ногами после 20 часов в пути кажется просто раем. Веет свежий ветер, воздух пахнет океаном. Сэм дрожит и сильнее заворачивается в одеяло, и Дин даже немного жалеет, что оставил свое в машине, но чувствовать ветер сквозь одежду даже приятно. Ветер холодный, но живой, как земля под его босыми ногами. Трава вьется под большими пальцами, и это такое нормальное, такое земное чувство, и все равно Дину кажется, что все преувеличено в десятки раз в его сознании.
Сэм поворачивается к нему. Его глаза темны, как небо.
- Ты идешь?
Дин кивает и позволяет себе ступить на небольшую дорожку, которая осторожно, будто долгожданный подарок, открывает глазам океан. Горизонт уже загорается светом, заливается красным там, где должно появиться солнце. Скоро.
Сэм сидит на земле, и Дин неохотно ступает на тяжелый мокрый песок. Океан спокойный и серый, полный штиль и полная пустота. Он подступает к Сэму и садится рядом с ним.
Так много должно быть сказано, и все слова лишние. Он может спросить, почему из всех мест на земле они оказались именно здесь, но это не имеет значения. Он может спросить, что делать дальше, но ему плевать.
Он смутно чувствует на себе взгляд Сэма, его тепло рядом, но не существует ничего, что он хотел бы и мог бы поделать с этим.
Дело все в том, что он знает – он должен что-то чувствовать. Торжество. Облегчение. Но в голове постоянно крутится одно и то же, снова и снова. «Все кончено».
Не прошло и 20 часов, как они убили Демона. Увидели, как желтый свет в последний раз загорелся в глазах несчастного парня, который был им одержим. Он умер со страшным криком, огромное облако черного дыма разнеслось взрывом, забрав с собой и дом его последней жертвы. Но не их. Они выбрались без царапинки.
И вот они здесь, и Дин не перестает спрашивать себя, имеет ли это место какой-то смысл, или Сэм просто ехал, пока он спал. Хотя это неважно.
Дин чувствует бедром, как двигается Сэм, усаживаясь поудобнее. Находя себе место. Ветер с громким гулом гуляет в его одежде, а, может, они просто очень тихо сидят.
Медленно небо теряет стальной оттенок и постепенно окрашивается мягким красным заревом рассвета. В воздухе чувствуется, что день обещает быть жарким. Ветер пахнет океаном и светом.
Дин глубоко вдыхает, на мгновение закрывает глаза. Солнце восходит, как и во все другие дни. Он и не знает, что когда-либо верил, что это возможно, но жизнь вокруг них продолжается, пусть они и совершили то, о чем и думать не могли, что не могли произнести вслух. Они убили Демона, и остались живы.
И Дин все равно не чувствует ничего, кроме «Все кончено».
Демон мертв. Миссия выполнена. Их отца уже нет. И скоро не будет и Сэма.
Все кончено.
И Дин чувствует такую пустоту внутри, что, кажется, его может сдуть ветром и развеять по морю без следа.
Но он ощущает на себе полный вес другого тела и, когда открывает глаза, то видит, что Сэм смотрит на него.
- Не закрывай глаза, - шепчет он.
И Дин не в силах ему противоречить, потому что Сэм целый и настоящий, и Дин никогда не мог ему отказать, никогда в жизни.
Сэм наклоняется к нему, проводит по волосам и целует, мягко, нежно, едва касаясь губами, будто целует дыханием, и Дин борется с собой, чтобы не закрыть глаза, потому что, Боже, как же это хорошо, чувствовать себя настоящим. На вкус Сэм как старая жвачка и пепел.
Свет меняется медленно, практически незаметно. Поют птицы. Сэм держит Дина и целует, снимает рубашку, снимает свою одежду, пока они оба не оказываются обнаженными на одеяле. Дину должно быть холодно, но это не так, его греет тепло Сэма.
Когда первые лучи утреннего солнца накрывают их, Дин чувствует их тепло каждой частичкой своего тела, чувствует на коже Сэма и на своей. Это невероятно – это тепло, эта сила. Крепкое, мягкое, сильное тело Сэма напротив его тела, теплое дыхание, теплая жизнь, а в его глаза что-то такое, имя чему Дин постесняется дать даже в своих самых непристойных снах..
И неожиданно слышно рыдание, Дин шокирован, что оно - его. Он дрожит, задыхается от пепла и чертовой красоты мира, потому что все закончилось, и они победили, и они в безопасности и живы, и этого слишком много. После стольких лет, когда он держал все в себе, и даже Сэм не мог пробиться сквозь стену. На нем сильные и спокойные руки Сэма, но он молчит, и Дин благодарен ему. Сэм просто целует Дина, медленно и требовательно, и Дин чувствует это до кончиков пальцев.
Они сидят вот так, пока солнце не восходит в ясном синем летнем небе. Пока Дин не перестает дрожать, и Сэм не перестает смотреть на него, словно он вот-вот сломается.
Они уходят с песка, одеваются, садятся в машину и едут в ближайшую забегаловку позавтракать, так и не нарушая тишину банальностями вроде «Что дальше?», «Куда нам идти?», «Что нам делать?», «Когда ты уйдешь?».
За кофе и холодными пончиками Сэм тих и беспокоен, словно собираясь с духом сказать что-то, чего Дин не хочет слышать – вариации на тему «Все кончено, я ухожу, как и говорил», и Дин чувствует себя настолько хрупким, что хочет удостовериться, не действительно ли глиняная его кожа.
Но затем Сэм достает газету и начинает бормотать о такой остановке, где люди исчезают при свете дня, и Дин не сразу осознает, что Сэм говорит о работе, и что-то внутри него становится на место.
Дин поднимает глаза, когда понимает, что Сэм перестал разговаривать и ждет какого-то ответа, но у Дина кончились слова еще где-то полтора дня назад.
Как обычно, Сэм находит слова за него. Он смотрит на Дина над ободком своей кофейной чашки:
- Как насчет того, чтобы убить этого сукиного сына?
Улыбка появляется намного проще, чем Дину казалось возможным, вместе с ошеломляющим чувством облегчения.
- Черт, ты же знаешь, я в игре.
В улыбке Сэма одновременно видны облегчение и мрак, и эта улыбка настоящая, она надежная, она здесь. Здесь, возможно, не навсегда, но сейчас здесь, и этого должно быть достаточно. Потому что солнце встало вчера, и встало сегодня, и встанет завтра, и сейчас остались лишь двое Винчестеров, чтобы убивать всех дьявольских ублюдков, но у двоих оставшихся каждый выстрел будет на счету.
***
Города, имена, лица – все сливается в одно целое. Не меняются лишь охота, дорога и они сами. Иногда Дину кажется, что весь мир движется вокруг них, пока они остаются все в том же номере мотеля или едут все по той же дороге. Они приезжают и уезжают из городишек, городов, округов, штатов, оставляя за собой след из трупов и благодарных улыбок, которые растворяются в их памяти, как только исчезают в зеркале заднего вида. Внешний мир имеет так мало значения, когда Сэм сидит рядом и размышляет вслух о следующей охоте. Дин не помнит, когда в последний раз они оставались в одном месте дольше трех дней.
Они останавливаются в маленьком городке, рае для туристов, неподалеку от озера Мичиган. Они точно не знают, что именно съедало всех автостопщиков, но когда они убивают эту тварь и она взрывается, волной их уносит в озеро, и Дин теряет свой бумажник. Они остаются совершенно без денег, и им приходится работать официантами, чтобы оплатить проживание в мотеле. Это милый городок, маленький, но дружелюбный, особенно когда прожорливого лесного чудовища больше нет. Сэм быстро становится лучшим другом официанток и горничных, и даже Дин находит их общество довольно уютным, их разговоры про парней, домашние дела и детей - банальными, но милыми.
Они задерживаются на две недели, и в день отъезда Дин понимает, что ему совсем не хочется уезжать. Взгляд Сэма задерживается немного дольше в зеркале заднего вида, и когда он хочет что-то сказать, Дин чувствует внутри себя желание, гадкое, жестокое и неожиданное, прошептать «Не покидай меня».
Но Сэм только спрашивает его, могут ли они хотя бы раз в жизни послушать местное радио, и Дин достает из магнитофона кассету Металлики без единого возражения и даже не комментирует некую рок-волну, которую выбирает Сэм. Когда Сэм смотрит на Дин и шепчет: «Кристо?», Дин смеется вслух.
Довольно скоро у них появляется новая работа, и Дин забывает, каково это – бояться каждый раз, когда глаза Сэма задерживаются на чем-то слишком долго.
***
Звонок был ранней осенью. День обещал быть холодным, и Дин услышал, как звонит мобильный сквозь тепло покрывал и Сэма.
Сэм отвечает, и с того момента, как его голос ломается, Дин понимает, что будет совсем невесело.
И Дин почти год не оглядывался через плечо, но неожиданно он снова чувствует страх.
***
3 Полный круг
Пало Альто встречает их ветреной погодой. Воздух пахнет солью и осенью. Из-за разноцветных листьев и тумана студенческий городок выглядит словно Страна чудес.
Сэм ведет Дина сквозь лабиринты зданий и деревьев так уверенно, что видно – он принадлежит этому месту, он помнит это место, и если он вглядывается во что-то слишком долго, вслух об этом Дин не говорит.
Ребекка встречает их возле общежития. В ее рассказе немного деталей: случайные пожары, плач по ночам, несколько испуганных первокурсников, но им этого достаточно.
EMF начинает зашкаливать, едва они переступают порог здания, которое Ребекка назвала «домом с приведениями», и Дину хватает лишь того, как она смотрит на дрожащие руки Сэма.
Они работают по проверенной схеме, хотя оба понимают, что это ничего не даст. Они проверяют историю здания, нераскрытые убийства и самоубийства, обычные дела. Как они и ожидают, ничего не находят. Огонь в глазах Сэма медленно гаснет после каждой зацепки, приводящей в тупик, после каждой теории, которая не сходится с фактами.
Дин ждет. Он не настолько глуп, чтобы лезть, когда того делать не стоит. Он лишь надеется, что им не придется провести ночь в общежитии, что избавит себя хотя бы от этого. Надеется, что избавит от этого Сэма. Хуже всего, что он чувствует, как Сэм колеблется. Может, он хочет остаться на ночь. Может, он надеется, что здесь его ждет прощение.
Но когда они тем вечером уходят из библиотеки, Сэм сразу же направляется к багажнику и достает лопату.
- Идем, - говорит он чужим голосом.
Дин лишь кивает, одновременно чувствуя облегчение и слабость.
***
Раскапывать могилу – это тревожить останки покойного в месте его упокоения, но когда ты сбиваешься с их счета, то просто перестаешь думать об этом. Процесс никогда не бывает приятным, но и к нему привыкаешь.
В этот раз все по-другому. Это кто-то, кого они знали. Кто-то, кого Сэм любил. И в мире так мало людей, которые могут разделить это с Дином.
Сэм натянут, как струна, зубы стиснуты – до того момента, когда они докапывают до гроба. Когда лопата Дина ударяется о дерево и Сэма начинает шатать, Дин помогает ему выбраться и убирает волосы с его лба, когда того тошнит на холодную землю.
Он возвращается в могилу и осторожно разбивает гроб лопатой. Сэм подает ему руку, вместе они рассыпают соль и разливают керосин по телу, медленно, оказывая уважение. Руки Сэма дрожат, но на его лице ничего не видно, оно застыло, оно разбито.
Они молчат. Да и какие слова помогут при этом надругательском поступке? Дин протягивает руку к Сэму, но тот отступает и зажигает спичку. Он так долго держит ее в руке, что наверняка обжигает пальцы, но не замечает этого. Он смотрит на памятник и бросает спичку. Огонь тотчас подхватывается, освещая надпись «Джессика Ли Мур» и маленькую фотографию девушки из этой могилы, девушки, что сгорает уже во второй раз, и Дину кажется, что сейчас ему станет плохо.
Но затем он слышит что-то. Самый тихий звук, самый мягкий всхлип, и Сэм вздрагивает. В ту же секунду Дин рядом и ловит его, когда Сэм падает на землю, падает на Дина, его дыхание превращается в глубокие, жуткие рыдания, разрывающие его на части, он дрожит в руках Дина.
И Дин держит его так, как не держал с самого детства, складывает Сэма из частей, пока он ломается, после стольких лет, когда бился о него.
- Все хорошо, - шепчет он и он действительно так думает. Сэм может расслабиться. Дин не позволит ему потерять что-то важное.
Они долго сидят в таком положении, держатся друг за друга, пока огонь не догорает, и последние следы девушки, которую любил Сэм, не исчезают из этого мира, как их отец, как тварь, убившая ее.
Они помогают друг другу подняться, и пусть не только слезы Сэма размазали пепел и грязь на его лице, но они оба делают вид, что не замечают этого.
***
Дин собирается спросить, не смогут ли они перекантоваться у кого-нибудь из друзей Сэма, когда понимает, что Сэм закончил бы колледж два года назад, и, скорее всего, здесь лишь одна Ребекка помнит его.
Они находят мотель, но тот открыт лишь с шести утра, поэтому они сидят на капоте Импалы на стоянке, и Дин открывает бутылку виски.
- Расскажи, как ты познакомился с Джесс, - говорит Дин мягко, потому что этой ночью он осознал, что не имеет понятия, кем она была или почему Сэм любил ее. И осознал, что ему хочется узнать.
В глубине души Дин ждет отказа, но Сэм делает глоток виски и улыбается:
- В классе рисования. Она сидела прямо напротив меня. Я всегда у нее списывал. Она пригласила меня на кофе, а остальное, как говорится, история.
Пару минут царит тишина, а потом Сэм продолжает отрешенным голосом, и Дин даже жалеет, что спросил.
- Она была такой беспечной. Такой солнечной, веселой и заводной. Не знаю, было в этом что-то... привлекательное. Ее ничто не беспокоило и не пугало. Она всегда пыталась меня развеселить, - рассказывает Сэм, и когда он поднимает глаза, в его взгляде такая нежность, что Дин рад, что спросил. – Она была уверенной авантюристкой, всегда такой веселой, и никогда не позволяла относиться к себе слишком серьезно.
- Папе казалось, что она похожа на маму, - отвечает Дин и сам удивиляется, каким мягким стал его голос.
- Правда? – Сэм делает еще глоток и передает бутылку Дину. – А что еще он говорил?
И Дин рассказал. А Сэм услышал. А потом говорил Сэм и слушал Дин. Бутылка виски переходила из рук в руки, история продолжались ночь напролет – про папу, про Джесс, даже про маму, вещи, которые они никогда не рассказывали друг другу и те, которые рассказывали друг другу тысячу раз в тысячах разных вариаций.
Взошло солнце, бутылка виски пуста, они упали на кровать, стянув друг с друга одежду, вытерли лица друг другу. Дин заснул мгновенно – стоило только голове дотронуться до подушки, и ночные кошмары его не будили.
***
В лучах осеннего солнце студгородок прекрасен. Запах напоминает Дину тот день четыре года и полжизни назад, когда он приехал за Сэмом. И стоило им уехать, как он начал бояться возвращения, бояться, что это место отберет у него Сэма.
Они прощаются с Ребеккой, она обнимает их обоих и отдает Сэма тяжелую на вид коробку с учебниками. Дин замечает обложки, прежде чем она закрывает коробку - «Криминальное право» и «Гражданский кодекс. Часть вторая».
- Думаю, ты за ними уже не вернешься, - говорит она, и Сэм кивает.
- Думаю, нет, - отвечает он мягко, Дин не слышит в его голосе никакого сожаления.
Ребекка смотрит им вслед, и Сэм поглядывает в зеркало заднего вида, пока Дин не сворачивает на шоссе.
- Хочешь остаться? – спрашивает Дин, когда Сэм продолжает молчать.
Сэм смотрит на него, а потом говорит тяжелым, глубоким голосом.
- А ты хочешь вернуться в Лоуренс?
- Нет, - Дин медленно качает головой и отвечает, голос такой сухой, что, кажется, сейчас сломается, потому что все эти годы он боялся этого призрака.
- Там для меня ничего не осталось, - говорит Сэм, а потом тихонько смотрит в зеркало в машине. – Все, что у меня есть, здесь.
И как бы он не старался, Дин не слышит в голосе ни капли сожаления.
***
- Почему право? – спрашивает Дин за кофе и жирной яичницей с беконом.
- Ты никогда не спрашивал меня об этом, - губы Сэма дрогнули.
- Может, я думал, что знаю, - пожимает плечами Дин. «2,5 ребенка, дом, сад, белый заборчик». Но, возможно, это не все.
Сэм уставился в свой кофе, Дин уже и не надеется, что он ответит. А потом он пожал плечами и сказал, будто защищался.
- Потому что чаще всего зло появляется из-за того, что люди делают друг с другом. Закон – это просто другой вид оружия. Не такое эффективное, как соль или серебряные пули, но, если знаешь как, им можно сражаться со злом.
- Готов поспорить, что соль и серебряные пули куда веселее, - говорит Дин, и Сэм улыбается.
- Может быть, - говорит он. – Кстати, нам нужно кое-что обсудить.
- Послушай, Сэм, я... – Дин вздохнул.
- Послушай, - прерывает его Сэм, - знаю, как ты не любишь терять время, но сначала просто выслушай меня. Гордон звонил Эллен, а она мне. Ему нужна наша помощь.
- Что? – наверное, Дин выглядит очень растерянным, потому что Сэм рассмеялся ему в лицо.
- Что? Ты приготовил для меня какую-то пафосную речь на случай, если я хочу сорваться с крючка и свалить назад в колледж?
Дин хмыкнул, глотнул кофе, но так и не перестал улыбаться.
- Я тебе че, доктор Фил? А теперь вернемся к делу. Что этот хренов козел Гордон хотел?
- Нашей помощи хотел, - смеется Сэм. – Ты же понимаешь, если поможем, потом сможет всю жизнь стягивать с него долг.
- Мне нравится, куда ты клонишь, - улыбается Дин.
Он думает, сколько же времени ему понадобилось, чтобы понять, что когда Сэм говорит «мы» и «навсегда», он действительно об этом и думает.