А скажите, пожалуйста, дамы и господа, какие бы вы посоветовали DVD-рипперы, да чтобы сразу со ссылочкой (или трекером) и с кряком?) Плюс желательно бы было, чтобы перегонял сразу в .mov, потому как работать с этим всем надо на Маке)
Первая новость дня - есть реакция Исайи Вашингтон на то, что АВС решили убрать все же доктора Берка и в четвертом сезоне он не появится на экране. Все очень сдержанно, очень корректно, похоже, история с Т.Р. все же сделала свое дело. Интервью для EW
А вот и спойлеры по "Тюрьме")Итак, дело начинается с Линка, который все еще на свободе и к которому в баре подсаживается какая-то дама, Линк ее видит впервые, дама все знает о нем и о Майкле, подозревают, что это тот самый женский персонаж, который обещали. Сара пытается вытащить Майкла, как - непонятно, Сукре жив, хотя сильно ранен, Келлерман точно мертв, С-Ноут появится, народ шутит по поводу Абруцци, но тот еще мертвее, чем Келлерман)) Майкл понимает, чо, по сравнению с Фокс Ривер, Сона - это просто ад и даже начинает скучать по своей предыдущей камере, кроме того, в загадочном крыле А явно ставят какие-то опыты, а мистер Скофилд сидеть спокойно не может, ему надо во все влезть, в общем, как всегда!
Вся Сеть гудит по двум вопросам - конечно же, спойлеры третьего сезона "Супера", о чем потому, и спойлеры седьмого сезона "Смоллвилля", думаю, можно без ката. Появится Супергерла, кто ее будет играть - пока неясно, но если все сложится, то через сезон у дамы будет спин-офф, кроме того, пошли слухи, что роль предложат мисс Кристен Белл, хотя я в этом очень и очень сильно сомневаюсь.
Question: It's been a month and a half since you gave us any Supernatural scoop. Will you please give us some Season 3 spoilers?— Gabrielle
Ausiello: Big scoop! The show is adding two new series regulars next season, both of them female and, based on the casting breakdowns, insanely doable. The first one is described as a beautiful, funny and confident mercenary who lacks a conscience, and the other is an enigmatic demon hunter who is sexy, brutal and ruthless. So ruthless that I hear she's going to make Sam and Dean look like the Hardy Boys.
Что, глядя на календарь, совершенно не факт, кстати, не удивлюсь, если Крипке кормит фойлерами просто всех, впрочем, даже если нет и даже если все получится, предлагаю дождаться кастинга
Небезизвестная в телевизионных кругах личность Брэдли Купер со следующего сезона появится в составе "Нип/Так", об этом сказал нам все тот же Аусиелло)
Собственно говоря, никогда бы не подумала, что я вообще буду смотреть этот сериал, а на практике оказалось, что эта легкая и ни к чему не обязывающая вещь стала одним из главных развлечений этой весны - просто, тепло, спокойно, с долей здорового юмора и самоиронии, что в нашем деле куда важнее, чем многое) Конечно, сценарий местами продолжает хромать на обе ноги, но не в этом суть))
В этой серии отыграли все просто "на ура!", давно так не наслаждалась отношениями Генри и Вики, даже Майк со своей "горячей" привязанностью к Генри временно отошел на задний план, плюс наконец-то сыграли свою роль татуировки из первой серии и вся вообще эта замечательная история. Как всегда, хороша была Корин, чем дальше, тем больше наслаждаюсь работой актрисы, все осталные тоже были очень и очень, надеюсь, что дальше будет еще больше)) За томные взгляды и поцелуи - отдельное спасибо, смотрелось великолепно))
И повел Моисей народ через пустыню, и это был единственный раз, когда народ повелся...
Честно говоря, не ожидала, что все так повернется, но если это наши ответы на вопросы, тогда я дедвшка Ленин, по крайней мере...
Итак, "Лост" решился и устроил нам массовую встряску. Доктор Джек Шепард, псевдогерой американского телевидения последних трех сезонов, таки добился того, чтобы наших потерянных спасли и досталиви домой, только вот почему-то добром это не закончилось. Героически во всей этой ситуации повел себя только Херли, но это другая история, потому что не о Херли речь.
Конечно же, Локк выжил, в чем, собственно, мало кто сомневался, видение весьма повзрослевшего Уолта - довольно интересная вещь, хотя я бы предпочла увидеть мистера Эко. Санта-Барбара с Даниэль и Алекс тоже была весьма предсказуема, как и признание Джека Кейт в любви - чего вот было столько времени думать? Разговор Сойера и замечательной женщины Джульет - тоже отлично, наконец-то кто-то прямо все спросил у Сойера)) Саид - герой международного сопротивления Другим, ломатель шей ногами, Бернард - не Рембо, а дантист, Джин, заговоривший по-английски... И все они меркнут на фоне Чарли, который на самом деле мог бы не рисковать, но рискнул, потому что это для него был единственный шанс спасти Клэр и Аарона... Интересно, чей же был корабль и кто такая Наоми? Правду ли сказал Бен? Почему бы и нет, терять ему в тот момент явно было нечего...
Флэши в будущее... Вообще для "Лоста" нехаратерная штука. Подумалось, как только я увидела Джека в самолете, убедилась приблизительно в середине первой же серии двухчастевика. Итак, Маркс и Энгельс в одном лице, как сказала Елений, спился окончательно, плюс сидит на транквилизаторах, летает каждую пятницу куда угодно, пытается броситься с моста, но синдром героя не отпускает. Интересно, кто же был в том гробу? Этого человека знали они оба - и он, и Кейт, и Джека смерть очень сильно встряхнула, но при этом никто не явился на похороны.... Снова всплыл его папа, то ли проглючило Джека, то ли и правда папаша оказался жив, хотя скорее первое... И единственное, чего он хочет - вернуться на остров, потому как реальный мир, похоже, оказался совсем таким, каким должен был быть. Вот теперь мне интересно - что они будут показывать в четвертом сезоне? Впрочем, до него еще нужно дожить!
Совсем забыла, снова-таки, о том, что не написала ревью
Все бы было отлично, если бы не было так печально в конце. На самом деле, серия неплохая, я вообще люблю серии Чарли, есть в них что-то такое, чего нет в сериях других персонажей. Эти воспоминания, эта фраза о том, что после его смерти выпустили альбом его лучших песен, те самые greatest hits его жизни, всего пять и все пять ведут к Клэр, кто бы мог подумать, что остров его настолько изменит. Или не изменит вообще. Глядя на Чарли кажется, что он вообще не изменился, хотя я как вспомню бред с мистером Эко, так уже даже и говорить ничего не хочется.
Ситуация с Дезмондом, человеком, ударенным веслом - интересно, может, у него после этого способности пропадут??
Нападение со стороных Других, примчавшийся Карл, тут же вмешавшийся Сойер.. Я уже вообще не знаю, куда это все катится, так что пойду посмотрю финал сезона и успокоюсь до января
Итак, стало интереснее и превратилось в стандартную молодежку с элементами бытовой мистики - сидит себе парень дома, перед компом и тут ему приходит сообщение от чувака, который покончил жизнь самоубийством в той самой комнате, где сидит наш главный герой. Ну-ну... Предсказуемость ситуации потрясающая, но исполнение неплохое, кроме того, очень интересно было наблюдать, как они к этому придут)
Искренне порадовалась появлению Тэссs Томпсон. Она, конечно, играет рль униженной и оскорбленной барышни, но так как получается у нее замечательно, то почему бы и нет?
Конечно же, появилась романтическая линия с Джонни и Гретой, чего и следовало ожидать - томные разговоры "за жизнь" на фоне ветрянных мельниц, тайна, которая окутывает весь этот городок, клифф, который не совсем такой хороший парень, как может и должно казаться, поцелуи в дверях, все наивно и, в тоже время, очень даже ничего
Но что меня покорило во второй серии, так это титры, сделано отлично, пересмотрела два раза, что случается нечасто, правильно, кстати, сделали, что решили не прописывать актеров, как по мне.
Согласно послденим не совсем официальнsм слухам уже в сентябре у нас будет отдельній журнал по "Суперу", осталось придумать, как на него подписаться, но три месяца на размsшления еще имеются))
Во избежание дальнейших вопросов о том, где и кем я нынче работаю, сообщаю) Работаю я координатором проектов продакшн-студии Gold Voice Music, делаю все и сразу, правда, слава Богу, не одна, так что если вам нужны качественные радио или телевизионные рекламные ролики, озвучка корпоративной и не только книги или фильма, написание песни и запись оной - это все к нам, приходите, всегда рады)
Почему-то сегодня под настроение мне вспомнился Саша Черній, впрочем, это вообще часто случается так что я пошла и стряхнула пыль со своей публицистики трехлетней давности и сейчас ее просто сюда перевешу
Саша Черный: Он смеялся, когда было совсем не смешно, а когда было смешно – совсем не смеялся…
И то, что поддельною болью считал,
То боль оказалась живая.
О боже! Я, раненный насмерть, играл,
Гладьятора смерть представляя.
Г.Гейне
Ах, жизнь полна суровости,
Заплачешь над судьбой:
Единственные новости –
Парад и мордобой.
Саша Черный
В начале сумбурного ХХ-го века сотрудники молодого журнала «Сатирикон» были практически неразлучны. Как вспоминает Корней Чуковский, они всюду ходили шумной толпой и, завидев одного, можно было с уверенностью сказать, что сейчас увидишь всех остальных. Впереди выступал круглолицый Аркадий Аверченко – бриллиантовая брошь в галстуке, уверенная поступь и неизменная улыбка на устах. Светский лев в своей лучшей форме. Рядом шагал живописно лохматый богемный Радаков – художник молодого журнала. Тут же поспевала длинная фигура поэта Потемкина, а над всеми возвышался знаменитый щеголь и франт, карикатурист Ре-Ми или попросту Ремизов. Вместе с ними, но и в тоже время абсолютно отдельно шагал еще один «сатириконец» – худощавый, узкоплечий, невысокого роста, впалая грудь, тонкая шея, лицо без улыбки казалось, он очутился среди этих людей не по своей воле и рад бы убежать от них на край света. Он не участвовал в шумных разговорах, а когда шутили – не смеялся. На нем всегда был один и тот же кургузный пиджак и обвислые мятые брюки. Но именно его появления на страницах «Сатирикона» ждали все – каждая курсистка, каждый инженер, адвокат, учитель, врач. Все они знали его стихи наизусть и всегда думали, что знают наизусть его.
Он смеялся, когда было совсем не смешно. Смеялся над тем, чего следовало остерегаться и бояться. Смеялся над собой и над другими. Смеялся над эпохой, над судьбой, над жизнью. А когда было смешно – совсем не смеялся. Ему это было неинтересно. «Каждый смеется, как может, особенно, когда ему хочется плакать», - сказал в одном из своих произведений Аркадий Бухов. И эти слова можно полностью отнести к нему – поэту своей эпохи и, в тоже время, поэту вне эпох, поэту, которого презирают и уважают, поэту, который всегда стоял в стороне от всех сатириков и, в тоже время, был близок к ним, поэту, который раздражал и радовал современников, поражает теперешнее поколение и еще долго будет жить в разных читателях. Все в его жизни казалось каким-то чужим, ненастоящим. С читателем он общался сквозь маску, никогда не мог найти что-то истинно свое, но всегда искал. Он не нашел себя на родине и уехал в чужую страну. Он жил среди чужих людей, жил чужой жизнью и умер, после того, как помог тушить чужой пожар в чужом доме чужой страны. Он был чужим среди своих и чужим среди чужих. Даже имя у него было чужое. Но его смех вечен. Тот смех, который он, Саша Черный, создал сквозь настоящие слезы.
Владимир Маяковский когда-то заметил, что биография поэта – это его стихи. Пожалуй, полнее, чем Саша Черный, никто эти слова так и не подтвердил. Его стихи – зеркало тяжелой и насыщенной жизни, о которой сказано так мало другими и так много им самим.
Великий русский поэт Саша Черный появился на свет в 1880 году в обыкновенный еврейской семье в украинском городе Одесса. Правда, звали его тогда Александр Гликберг, да и в семье провизора никто даже не предполагал, что один из пяти детей будет одним из величайших поэтов ХХ-го века. Кстати, его фамилия означает «счастливая гора», но узнал он об этом намного позже. Отец Саши отличался крутым нравом, а мать – истеричностью и страстной нелюбовью к детям. Они ее большей частью раздражали, а отец выяснять подробности даже не пытался. Зачем? Проще просто наказать того, на кого укажет жена на этот раз.
В семье двоих сыновей звали Сашами. Блондина называли «белым», а брюнета, соответственно, «черным». Такова настоящая история псевдонима, вокруг которого в десятые годы ХХ-го века ходили легенды.
Поступить в гимназию Саша не мог из-за процентной нормы для евреев. Отец уже собирался было отдать его в обучение какому-либо ремеслу, но передумал и разом решил крестить всех детей, тем самым уравняв их в гражданских правах с прочими российскими подданными христианского вероисповедания. После чего Саша Гликберг 9 лет от роду поступил, наконец, в гимназию.
Мечта свершилась, однако, когда она была мечтой, то, как и полагается мечте, казалась Саше куда более привлекательной. На деле ничего не изменилось – относились к нему презрительно да и учиться было неинтересно, а потому, последовав опыту старшего брата, в 15-летнем возрасте, так и не окончив многострадальную гимназию, он решил бежать из дому. Сначала паренька приютила тетка, сестра отца, которая перевезла его в Петербург, где он в качестве пансионера продолжил учиться в местной гимназии. Правда, и тут продержался недолго – выгнали, как он сам позже писал, «за двойку по алгебре». Он оказался практически на улице, но тут вмешалось чудо. Как оказалось, тогда чудо появилось в жизни Саши Черного в первый и последний раз.
«Внизу в прихожей бывший гимназист…»
Узнав по чистой случайности о судьбе несчастного юноши, брошенного семьей, начинающий журналист Александр Яблоновский поведал о его горестной участи на страницах «Сына отечества» - одной из крупнейших газет того времени. Статья попала на глаза житомирскому чиновнику Роше, и тот решил взять паренька к себе в дом. Так Саша Гликберг в конце 1898 года очутился в Житомире - городе, ставшем для него второй родиной.
Константин Константинович Роше принадлежал к обрусевшему французскому роду. Дед его, профессор Военно-инженерной Академии, известен как изобретатель цемента, на котором, между прочим, построены форты Кронштадта. Отец - преподаватель Военно-инженерного училища. А сам Роше пошел по чиновной линии и в Житомире он занимал достаточно высокий пост председателя Крестьянского Присутствия. Этого сановника отличало живейшее участие во всевозможных филантропических мероприятиях. Одной из таких акций было участие, которое он принял в судьбе многострадального юноши.
Именно от него получил Саша Черный первые уроки стихосложения. Но намного важнее были воспринятые им от этого провинциального Дон Кихота понятия о долге и чести, которые в прагматичном XX веке выглядели старомодными.
Правда, вот гимназию закончить Саше Гликбергу так и не удалось – пришла пора воинской службы. Отслужив два года в качестве вольноопределяющегося, Саша оказался в местечке Новосельевцы на границе с Австро-Венгрией, где недолго проработал в таможне, а затем вернулся в Житомир. Тут как раз новоиспеченная газета «Вольный вестник» подоспела, где платили не деньгами, а контрамарками в местный театр, – с 1904 года Саша ненадолго стал ее штатным фельетонистом, пока в Петербург не потянуло.
Сначала в Петербурге Сашу приютили родственники Роше, а затем он устроился на работу в Службу сборов Варшавской железной дороги, о которой впоследствии с огромным отвращением писал в своей книге «Сатиры»:
Внизу в прихожей бывший гиназист
Стоит перед швейцаром без фуражки.
Швейцар откормлен, груб и неречист:
«Ведь грамотный, поди, не трубочист!
“Нет мест”, - вот на стене висит бумажка».
Этот отрывок можно с полным правом назвать автобиографическим – бывший гимназист и окружавшие его «откормленные» люди нашли свое место в сатире Саши Черного и навсегда остались в памяти Саши Гликберга.
«Кто любит прачку, кто любит маркизу – у каждого свой дурман…»
Начальницей Александра была Мария Ивановна Васильева. Именно она, на вид несуразная и слегка угрюмая, стала для Саши Черного спутницей на всю жизнь. Мария была старше на несколько лет и, как свидетельствуют современники, слыла на редкость аккуратной, практичной и энергичной особой. Именно такая спутница, по-видимому, и требовалась неприспособленному к житейским борениям поэту. Она стала для него заботливой матерью: ведала семейным бюджетом, выручала его из критических ситуаций, ездила по редакциям, избавляя от общения с «литературными крокодилами», как Саша Черный называл издателей.
Свадебное путешествие в 1905 году молодожены провели в Италии, а по возвращении Александр Гликберг оставил службу, чтобы навсегда стать Сашей Черным.
Первое же опубликованное под этим, никому не ведомым литературным именем в журнале «Зритель» стихотворение «Чепуха» было подобно разорвавшейся бомбе и разошлось в списках по всей России. Саша Черный сразу стал желанным гостем в сатирических журналах. После отмены предварительной цензуры объявилась их уйма, как грибов после дождя. Язвительные и гневные инвективы Саши Черного в адрес тех, кто олицетворял слегка пошатнувшийся, но еще прочный государственный режим, появляются одна за другой. Корней Чуковский часто вспоминал о первом литературном успехе Саши Чарного: «Я живо помню ту шумную радость, с который была встречена читателями «Чепуха» Саши Черного, напечатанная в ноябрьском номере «Зрителя». Читатели сразу затвердили ее наизусть. Особенно обрадовал их веселый куплет:
Разорвался апельсин
У Дворцова моста…
Где высокий господин
Маленького роста?
Было ясно, что «апельсин» - это бомба, а у «Дворцова моста» – в Зимнем Дворце. А «маленький высокий господин» – царь Николай II. Таких стихов Саша Черный писал много, и вскоре читатели выделили его из десятков и сотен поэтов, порожденных той бурной эпохой».
«Чепуха» вошла в первый поэтический сборник Саши Черного «Разные мотивы», который появился в печати в 1906 году – весь тираж был сразу же арестован. Избежать репрессий поэту удалось только потому, что он чудом оказался за границей. Александр Михайлович поселился в Германии, где в течение двух лет слушал лекции в Гейдельбергском университете. До сих пор неизвестно, видел ли Саша Черный свою первую книгу – такую разную и такую свежую. Она действительно неоднородна, мотивы различны и, пожалуй, лучшим стихотворением стала та самая «Чепуха», но уже в ней виден тот Саша Черный, талант которого из простого камешка среди сатириков начала века в 1908 году, по возвращению в Россию, превратился в один из самых ярких бриллиантов в короне «Сатирикона». Именно здесь расцвел его талант сатирика, смеющегося над всем, что не вызывает смех, сатирика который в один момент приобрел громадную аудиторию, где каждый, кто хоть однажды выучил хоть строчку из его стихотворения, навсегда остался поклонником автора, который эту строчку создал.
«Теперь всякий олух зовет меня Сашей!»
«Сатирикон» появился после закрытия молодежного литературного журнала «Стрекоза». Вокруг него объединились лучшие «смехачи» того времени, старшие из которых еще не перешагнули порога тридцатилетия, а младшим едва минуло восемнадцать. Но все они уже были с избытком наделены уникальным даром смешить и подмечать смешное.
Годы работы в «Сатириконе» - лучшая пора Саши Черного-поэта. Это был настоящий успех, это были колкие рифмы и великолепные сатиры. И в это время, как это ни парадоксально, он меньше всего походил на баловня судьбы. Как вспоминают коллеги поэта, он всегда старался держаться подальше от шумного общества, жил вместе с седоватой женой в полутемной квартире, где кроме книг не было ни одной такой вещи, которая бы несла в себе хоть частицу его души, с писателями практически не общался. Исключения составляли лишь его друзья Леонид Андреев и Куприн. На людях чаще всего молчал, и что-то в этом молчании было желчно-насмешливое, колючее. Держался гордо и прямо, фамильярностей по отношению к себе не терпел. Даже его новое имя, которое в ту пору было у всех на устах, его раздражало. «Здравствуйте, Саша!», - как-то сказал ему на Невском один журналист, а Саша потом в ярости писал Корнею Чуковскому: «Черт дернул меня придумать себе такой псевдоним! Теперь всякий олух зовет меня Сашей!».
Стихи Саши Черного периода 1908-1912 годов – самые лучшие среди всего его творчества, это годы расцвета великого сатирического таланта, которому суждена была трагическая судьба. В 1910 году вышел первый том его «Сатир», который в течение следующего десятилетия переиздавался 3 раза – в 1911, 1913 и 1917 годах. В 1913 году появился второй том (под заглавием «Сатиры и лирика»). Газетно-журнальная критика встретила обе книги единодушной хвалой. Он проклинал эпоху, издевался над нею, а затем нашел и другой выход для своих «сатир» – надел на себя маску простого и ненавистного ему самому обывателя, эдакого жалкого интеллигента, то ли студента, то ли начинающего писателя, то ли еще кого-то другого, но совершенно иного, отличного от самого Саши Черного, и чуть ли не каждое стихотворение он писал от лица этой маски:
В кармане послав ему фигу,
Бросаю немецкую книгу
И слушаю, вял и суров.
Если читать его стихотворения этого периода одно за другим, то складывается такое впечатление, будто читаешь дневник разочаровавшегося в жизни интеллигента, который день за днем, с мельчайшими частицами своего быта, описывает свою жизнь, горько шутя над своей судьбой:
Были яркие речи и смелые жесты
И неполный желаний шальной хоровод.
Я жених непришедшей прекрасной невесты,
Я больной, утомленный урод.
Эти стихотворения полностью отразили боль и переживания его современников, он стал одним из них, сыном эпохи, оставаясь в тоже время чужим ей как человек. Но как поэт он писал так, как писали бы люди того времени, если бы они изливали свою жизнь в стихах. И этот голос поэта был настолько своеобразен, так не похож на все другие тысячи и тысячи голосов, что его сразу можно узнать, прочитав любую строчку любого произведения Саши Черного. Он чеканил образы с мастерством непревзойденного художника, иногда настолько метко подмечая характерную деталь, что, кажется, не увидеть ее просто было невозможно, но в то же время никто до него не увидел.
Смешение жанров, сближение высокого и низкого, расшатывание стихотворных размеров, гибко и непринужденно следующих за ходом мысли, - вот далеко не полный перечень нововведений Саши Черного, взрывавших сложившуюся поэтику, что требовало немалой дерзости и стойкости духа.
«Я волнуюсь, как родильница перед первыми родами…»
Компоновка «Сатир» сопровождалась творческими муками особого рода: «Душа моя страдает, время идет, и я волнуюсь, как родильница перед первыми родами, - жаловался Саша Черный в письме Чуковскому. - Книжка висит над головой и положительно мешает работать». В конечном счете он пришел к идее сплошной циклизации, то есть соединению стихов в связки-разделы, спаянные и перекликающиеся между собой в пространстве книги. Найденный принцип станет общим для всех последующих книг поэта.
Обложка работы Ре-Ми оформлена в виде обоев грязно-зеленого цвета с трафаретным рисунком. Художник удивительно точно почувствовал сквозной мотив «Сатир»: образ комнаты – «коробки тесной», где, «словно ерш на сковородке, обалделый человек». Надоевшие, опостылевшие стены вырастают в символ жизненного тупика: «Дома стены, только стены, дома душно и темно!», «Дома четыре стены - можешь в любую смотреть...».
Вторая книга того же цикла – «Сатиры и лирика» - будто переняла эстафету у первой. Сатира и лирика... С этим парадоксальным слиянием двух начал, с двусоставностью творчества Саши Черного приходится сталкиваться на каждом шагу. Ведь Саша Черный принадлежит к тому редкому типу художника, чей смех замешан на слезах. Как-то Арсений Тарковский назвал его великим юмористом и сатириком. Почетный титул, однако, скорее говорит о том, что Саша Черный все же принадлежал к той уникальной ветви словесности, которая именуется трагикомедией, с ее неизменными символами - театральными масками скорби и смеха.
Маяковский позже в 1915 году читал все стихи из этого сборника на память на всех литературных вечерах, а когда у него однажды спросили, кого из поэтов он любит больше – Полонского, Майкова или Фета, Маяковский, декламируя попеременно «Обстановочку», «Мясо», «Колыбельную», «Всероссийское горе» или «Любовь не картошка», рассмеялся и ответил: «Сашу Черного». А нарисовав портрет Корнея Чуковского, Маяковский поставил под ним подпись из одного стихотворения Саши: «Спи, мой мальчик, спи, мой чиж…». С самим же Чуковским отношения у Саши Черного складывались довольно непросто.
На первых порах между ними, как вспоминал потом Чуковский, намечалась какая-то душевная близость, но когда в 1910 году Чуковский опубликовал небольшую статью о Саше Черном, где назвал его стихи протестом против окружающей действительности, Саша страшно разозлился и высмеял Корнея Ивановича в довольно злой эпиграмме «Корней Белинский», которая появилась в журнале «Сатирикон». Чуковский и Гликберг не разговаривали несколько лет, а помирили их те, кто и связал навечно – дети.
Эти маленькие жемчужинки «Живой азбуки»
Угрюмый и замкнутый Саша Черный в обществе детей мгновенно менялся - он распрямлялся, черные глаза маслянисто блестели, а дети знали о нем лишь то, что он Саша, звали его по имени, он катал их на лодке по Неве, играл с ними, и никто бы никогда не поверил, увидев его в этот момент, что этот самый человек еще несколько дней назад с такой горечью писал:
…так и тянет из окошка
Брякнуть вниз на мостовую одичалой головой.
Почти одновременно Саша Черный стал детским писателем, а Корней Чуковский – редактором альманахов и сборников для детей. Тогда крутой нравом Саша несколько раз пытался порвать с «Сатириконом», да и в других изданиях прижиться не мог. В 1913 году он окончательно ушел из «Сатирикона» и перешел в «Солнце России», но вскоре покинул и этот журнал и перешел в «Современник», откуда тоже ушел из-за несогласия с редакцией. Потом поэт перекочевал в «Современный мир»,который тоже очень скоро покинул. Также он поступил с «Русской молвой» и многими другими. И совсем не потому, что у него был плохой, неуживчивый характер, а потому, что его литературные принципы были для него превыше всего. Стихи этого периода, по словам литературных критиков, намного ниже его истинного таланта. Он обращается к теме политики, но подняться к тому уровню сатиры, который был присущ ему в 1908-1912 годах, уже не может. И именно тогда Саша Черный обращается к, казалось бы, неожиданному для себя жанру – строгий сатирик, желчно высмеивающий эпоху, начинает писать великолепные стихи для детей. Его первые стихотворные опыты в новом ключе относятся еще к 1912 году. Чуковский писал тогда так: «Уже по первым его попыткам я не мог не увидеть, что из него должен выработаться незаурядный поэт для детворы. Сам стиль его творчества, насыщенный юмором, богатый четкими, конкретными образами, тяготеющий к сюжетной новелле, обеспечивал ему успех у детей. Этому успеху немало способствовал его редкостный талант заражаться ребячьими чувствами, начисто отрешаясь от психики взрослых». С Чуковским невозможно не согласиться, стихи Саши Черного для детей – это маленькие жемчужинки его творчества. И «Цирк», и «Трубочист», и «Колыбельная», которую впоследствии так часто цитировал Маяковский – все это действительно незаурядные попытки написать что-то новое, произведения литературного искусства:
Рано утром на рассвете
Он встает и кофе пьет,
Чистит пятна на жилете,
Курит трубку и поет.
Корней Иванович привлек Александра Михайловича к составлению альманаха для детей «Жар-птица», тогда же он сильно сократил некоторые стихотворения Саши Черного и очень переживал, как воспримет это автор, однако, Гликберг написал: «Я не только «не сержусь», но очень рад, что есть живой человек, который вместо отметок «хорошо-плохо» интересуется работой и по существу, и в деталях!».
Незадолго до войны 1914 года Саша Черный написал «Живую азбуку», которая предназначалась для детей и практически полностью состояла из двустиший.
В эти же годы Саша Черный пробует себя в прозе, пишет рассказы для детей и взрослых, но, по мнению критиков, эти его произведения намного слабее знаменитых повествований в стихах, таких как «Любовь не картошка», «Городская сказка», «Крейцерова соната».
В это время Саша Черный испытывает страшное недовольство собой, и как только начинается война 1914 года он, маленький и тщедушный, к великому удивлению всех своих друзей и знакомых, уходит добровольцем на фронт. Общение с солдатами, участие в военных действиях дает ему новые темы для развития его поэтического таланта. Он пишет стихотворения о войне – «Сборный пункт», «В операционной», «Чужая квартира», «Сестра» и многие другие.
Всюду посторонний тайный соглядатай жизни
После войны он еще очень недолго прожил в России – в 1920 году Саша Черный навсегда эмигрировал. Сначала он поселился в небольшой деревеньке под Вильно в Литве, затем недолго прожил в Риме и в Берлине, а в 1924 году переселился в Париж. Он активно участвует в эмигрантских изданиях, пишет сатиры и стихотворения для детей. В 1923 году даже выходит новый том его стихотворений под красноречивым названием «Жажда». Каждая строчка сквозит тоской, как будто на мгновение оказываешься рядом с человеком, который понял, что, казавшееся ему чужим, было настоящим, а сейчас для него действительно светит чужое солнце и вокруг него играют чужие дети, а сам он чужой среди всех этих чужих, всюду посторонний или, как он сам себя называл, «тайный соглядатай жизни». Чего стоят несколько стихотворений, написанных Сашей Черным в Булонском лесу:
Мальчишка влез на липку,
Качается, свистя,
Спасибо за улыбку,
Французское дитя!
Стихотворения этого периода приобретают какой-то описательный характер. Поэт пишет о том, что окружает его, обращается к простым образам простых людей, но далеких ему. В них сквозит обида на европейскую действительность того времени, на людей с покалеченной судьбой, одним из которых стал он сам:
Или в огромной жизни
Занятия другого не нашлось?
Или рулетка злая
Подсовывает нам то тот, то этот жребий,
О вкусах наших вовсе не справляясь.
Здесь звучит совершенно новый голос чужого Саши Черного – нет той искрометности, погони за эффектностью. Перед нами незнакомый, скоромный и сдержанный, поэт, мастер своего слова, но не более. Редко-редко среди стихотворений той поры мелькают действительно запоминающиеся сатирические произведения, хотя именно в эту пору Саша Черный написал свое единственное любовное стихотворение «Мой роман» - повествование о его свидании с молодой парижанкой, которая тайком приходит в его холостяцкую комнатушку. Трудно поверить, но это единственное любовное стихотворение, воистину образец потрясающей интимной лирики, Саша Черный посвятил трехлетнему ребенку!
Что Лизе – три с половиной года…
Зачем нам правду скрывать.
«И сырость капает слезами с потолка…»
Для поэтики Саши Черного характерна насыщенность образами, причем конкретными образами конкретных персонажей эпохи. Его лексика почти материальна, вещественна. Риторически отвлеченные фразы его нисколько не соблазняли, а абстрактная фразеология встречается крайне редко. Вместо того, чтобы клеймить и высмеивать какое-либо абстрактное «зло», он показывает, передает его в реальных образах, живых воплощениях. В сущности, перед нами поэт-беллетрист, мастер стихотворной новеллы – маленького, но меткого рассказа в стихах. Все лучшие его произведения имеют сюжет, фабулу. Например, о том, как конторщик Банков женился на девице Кларе Керних («Страшная история»), о том, как некая фрау Штольц после смерти своей дочери защищала ее честь («Факт»), и даже «Колыбельная» у Саши Черного построена на беллетристической фабуле. Все чаще и чаще в стихотворениях функционирует небольшой рассказ, где все отдельные сюжетные линии нанизываются одна на другую и, в конце концов, представляют собой законченную картину. Типичным примером такого построения является «Обстановочка». Здесь последовательно, один за другим, перед читателем возникают, казалось бы, несвязанные между собой образы: мальчик, побитый за двойку с плюсом; его мать, потратившая последний рубль на новую прическу; отец, подводящий итоги расходов своей жены; голодный чижик; прокисший гриб на блюдце; дочь, ставящая замученной кошке клизму, и орущая во все горло кошка; чья-то сестра, бездарно играющая на расстроенном рояле; белошвейка, поющая за стеной любовный романс; задумавшиеся над черным хлебом тараканы; дребезжащие в буфете стаканы; падающие с потолка капли сырости. Один за другим следуют 11 образов. 11 образов в таком коротком стихотворении, в стихотворении на 25 строк. Каждый из них настолько микроскопичен, что ничего нам не дает, но в совокупности они представляют собой гениально переданную страшную картину загнивания человеческой жизни, погрязшей в тошнотворном быту. Все они воспринимаются как нечто цельное, дополняющее друг друга, и когда читаешь последнюю строку
И сырость капает слезами с потолка, -
чувствуешь, что эти слезы одновременно и метафора, и подлинный факт – все стихотворение от начала и до конца проникнуто подлинными слезами автора, хотя на поверхности всего лишь беглый взгляд, бесстрастно регистрирующий события, происходящие в квартире простого обывателя. И таких каталогов у поэта множество – «Мясо», «Ранним утром», «Уездный город Болхов», «В Пассаже», «На вербе» и многие другие.
В 1928- 1932 годах Саша Черный создает цикл солдатских рассказов, где вновь перед глазами проплывают картины фронта, его воспоминания о войне оживают на бумаге. Рассказы стилизированы, как замечает Чуковский, в духе Лескова и Даля. И главный их мотив – любование русским характером. Некоторые из этих новелл вошли в книгу «Несерьезные рассказы», о которой Куприн в последствии писал так: «В этой сфере (имея ввиду рассказы о детях и солдатах) он свой, он здесь и товарищ, и зачинщик, и выдумщик, и рассказчик, и импровизатор, и тонкий, любящий наблюдатель».
Тихая прелестная тень с застенчивой улыбкой
«Несерьезные рассказы» оказались последней книгой Саши Черного. В 1932 году он переселился на юг Франции – в Прованс, где неожиданно и оборвалась его жизнь. Накануне, как пишет А. Евстигнеева, он был еще полон сил, послал в парижскую газету рассказ «Илья Муромец» и стихотворение «С холма». 5 августа, возвращаясь домой от соседа, он услыхал крик «Пожар!» и сразу же устремился к месту действия, помогая вытащить из огня детей. Дома поэт немного поработал в саду, где почувствовал себя плохо, и через несколько часов умер из-за сильного сердечного приступа. По легенде, любимый фокстерьер Саши Черного, Микки, которому посвящена одна из самых добрых и улыбчивых его книг «Дневник фокса Микки», лег на грудь своего мертвого хозяина и умер от разрыва сердца. Как сказал в прощальном слове Набоков, осталось всего несколько книг и тихая прелестная тень.
Похоронили этого чужого человека чужие французские люди на небольшом сельском кладбище в Лаванду, в департаменте Вар. В одном из некрологов было сказано: «У Саши Черного была седая голова, молодой взгляд черных глазах и застенчивая улыбка. Жить ему было очень тяжело: зарубежная литература – профессия полунищих». А в далекой России Куприн написал такие слова: «И рыжая девчонка лет одиннадцати, научившаяся читать по его азбуке с картинками, спросила меня под вечер на улице:
- Скажите, это правда, что моего Саши Черного больше нет?
И у нее задрожала нижняя губа.
- Нет, Катя, - решился ответить я, - Умирает только тело человека, подобно тому, как умирают листья на деревьях. Человеческий же дух не умирает никогда. Потому-то и твой Саша Черный жив и переживет всех нас, и наших внуков, и правнуков и будет жить еще много сотен лет, ибо созданное им сделано навеки и обвеяно чистым юмором, который – лучшая гарантия для бессмертия».
И он действительно пережил. Пережил в своих стихах, которые до сих пор учат наизусть, читают и перечитывают, каждый раз глядя на них по-новому.
Он несерьезен, в самом желчном и наилучшем значении этого слова. Когда читаешь его сверстников-антиподов, замечал Венедикт Ерофеев, бываешь до того оглушен, что не знаешь толком, «чего же ты хочешь». «Хочется не то быть распростертым в пыли, не то пускать пыль в глаза народам Европы, - писал на полях своих дневников Ерофеев, - а потом в чем-нибудь погрязнуть. Хочется во что-нибудь впасть, но непонятно во что, в детство, в грех, в лучезарность или в идиотизм. Желание, наконец, чтоб тебя убили резным голубым наличником и бросили твой труп в зарослях бересклета. И все такое. А с Сашей Черным «хорошо сидеть под черной смородиной» («объедаясь ледяной простоквашей») или под кипарисом («и есть индюшку с рисом»). И без боязни изжоги, которую, я заметил, Саша Черный вызывает у многих эзотерических простофиль».
Саша Черный живет в своих сатирах, в своих детских стихотворениях, в своих солдатских рассказах. Живет, пока его читают, а читать его будут всегда, потому что его поэзия – это смех, это чистый юмор без всякого налета. Всегда, ведь смех вечен. Вот почему еще долго будут звучать эти такие близкие слова родного чужого человека:
Я волдырь на сиденье прекрасной российской словесности,
Разрази меня гром на четыреста восемь частей!
Оголюсь и добьюсь скандалёзно-всемирной известности.
Во-первых, фаны таки добили CBS и они продлили "Джерико", будет в мидсезоне, но будет, официальное письмо канала к народу можно почитать здесь.
Во-вторых, Майк Аусиелло в сотый раз подтвердил возвращение Т.Р. Найта в четвертый сезон "Анатомии грей", причем в основной состав, кроме того, в основной состав войдет один из интернов, представленных нам в финале сезона, все ставят на мисс грей-младшую.
В-третьих, в "Героях" появится, наконец-то, гей-персонаж, о чем тоже сообщил Аусиелло, но вообще не могу не скопировать замечательный вопрос и не менее замечательный ответ)
Question: I think one of the Heroes: Origins episodes should center on a spunky blonde girl with amazing detective powers from Neptune, California, and her loving and supportive dad. What do you think?— Billy
Ausiello: I think it's genius. Maybe the Jericho fans can help us organize some kind of campaign to make this happen. In other Heroes news, those gay-cheerleader rumors are true: Producers are casting the role of an "attractive Southern California cheerleader" who is "female," "sweet" and "gay."
Каждый раз, когда смотришь "Студию", мысленно готовишься к чему-то потрясающему, и каждый раз, после того, как заканчивается серия, понимаешь, что не зря - оно того стоит, от начала и до конца. Вернулись Дэнни и Мэтт, вернулась Джордан, и началась какая-то непонятная ностальгия, уже знаешь, что у этого не будет продолжения, но все равно не веришь...
Одна из самых мрачных серий за весь телевизионный сезон и, наверное, самая темная серия в истории "Студии". Четко, правдиво, обо всем и сразу - политическая сатира, причем очень жесткая и сразу же после нее - реальная политическая ситуация, которая калечит жизни только что высмеявших ее людей (зарисовка с Томом и на фоне этого Харри и Саймон, которые не могут решить ему рассказать о звонке родителей, потому что прекрасно понимают, какая начнется паника, глаза Тома, когда он узнает, будто чувствовал все время, что-то не складывалось, будто знал, глаза Дэнни и Мэтта, глаза Джека), Мэтт и Сюзан - потрясающе сыгранная сцена, причем и с одной, и с другой стороны, и потом разговор с Дэнни, с тем самым Дэнни, который не получил свой киноконтракт из-за наркотической зависимости, разговор о рейтингах, такой себе очень грустный и саркастичный инсайд джоук от Соркина - кому нужны рейтинги? Никому не нужны, только именно из-за них у нас забрали нашу "Студию", и от этого как-то совсем не весело...
Спасибо всем огромное за потрясающий текст и игру, отдельно - за Джордан и Дэнни, великолепная пара!
Грехи детей и грехи отцов. Бобби Доннелли, конечно же, не мог оказаться простым рабочим-ирландцем. Он оказался практически партнером Хью и убили его совсем не потому, что он попал не в то время и не в то место, а потому что его жена посоветовала не ввязываться в договоры иландцев и итальянцев. И теперь она пытается сделать все, чтобы того же не случилсь с ее сыновьями, только сейчас уже, наверное, очень и очень поздно...
Вы все еще не хотите быть Томми Доннелли и каждый день думать о том, кто убил вашего отца, где делся ваш брат и почему в этой жизни везет именно вам. Вы все еще не хотите быть Томми Доннелли, потому что тогда вам будут показывать фотографии трупов, вам придется иметь дело с Никки Гаттерро, только для того, чтобы выжить. Вы вообще не хотите быть Томми Доннелли, и я вам не советую. Думаю, Джоуи Айскрим со мной точно согласится!
Народ очень бурно переживал отсутствие Джареда на премьера спектакля Дженсена, но Джаред не подвел и явился на второй день вместе с Сэнди и в бейсболке, правда, конечно, опоздал, но все равно первым устроил бурные овации в конце. Народ в экстазе
Что ли с Днем журналиста всех нас и не только нас, но и всех тех, кого радует журналисткое перо (хотя не знаю, радует ли оно кого-то сейчас, но хочется верить в лучшее), пусть все получается, пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо (простите за бедность мысли), в общем, побольше нам заказов и гонораров)
Вообще забыла, что не написала ревью на финал сезона "Смоллвилля". Как я могла, спрашивается в задаче?? В общем, мне стало страшно стыдно и я срочно решила исправиться
По старой cмоллвильской традиции, проверенной годами на нервной системе фанов, Майлз и Ал решили, что в финале было бы неплохо всех убить, а Кларка отправить на темную сторону. Так как темный Кларк в этом сезоне, в принципе, уже был, то почему бы не раздвоить и не поселить в одну из половин летающегно фантома? Вполне себе солидная идея, только вот как жить дальше?? Лайонел у нас тонет (эти и в воде не тонут), Лекса арестовали за убийство Ланы (можно подумать, через час он не выйдет под залог), у Хлои проявились способности и она спасла Лоис, которую вечно тянет куда-то не туда залезть (тоже очнется), Лана вообще взорвалась (правда, мимо проезжала машина и никто не видел, чтобы миссис Лютор садилась в транспортное средство, так что точно жива), как еще судьба обошла стороной Марту - очень большой вопрос.
Вообще взлетевший Кларкуша был просто отличен, Веллингу если дать развернуться да поиграть, очень многое может получиться, потому как темный Кларк ему очень и очень нравится. Надеюсь, что товарища фантома в первой же серии седьмого сезона не хлопнут, хотя это я, конечно, зря, клиффы Гоуг и Миллер закручивать умеют, а вот раскручивать их, пожалуй, нужно поручить кому-то другому, потому что ничего опять не получится!
Вцелом сезон был более, чем провальный, мне, наверное, понравилось всего серии две, а то и полторы, хотя Майкл Розенбаум и Джон Гловер был как всегда на высоте, Джастин Хартли радовал глаз, и нуарная часть нуарной серии прошла тоже очень хорошо
Однако, если какую серию и делать без титров, так точно не предыдущую, а эту, потому как было действительно очень мрачно, особенно в последней сцене...
Итак, последняя неделя в школе Три Хилла для выпускников, все бегают, подписывают альбомы, кажется, такой альбомный ажиотаж я в последний раз видела вообще в "Беверли Хиллз", смотрится очень душевно, правда, Брук Дэвис, как обычно, не везет. Пейтон что-то хочет от весьма рассредоточенного Люка и активно напоминает мне Пиза из "ВМ", который хотел того же - чтобы его попросили остаться.
Нейтан и Хейли, складкая парочка "Твикс", так и знала, что Нейт пойдет к директору просить за жену и убеждать, что она ни в чем не виновата, что, по сути, так и есть Да и то, что Вайти будет звонить в "Дюк" и просить за Нейта тоже было всем понятно.
Зато удивлял Лукас. Причем всю серию. Очень рисковый парень. Слово Дэна Скотта, мэра Три Хилла и уважаемого человека, против слова его сына, ничего из себя не представляющего кадра, который известен тем, что активно не любит папашу и на то у него есть все причины. Интересно, что будет теперь? Выстрел, потеря сознания у Карен, Дэн... Страшные глаза Люка... ЧММ действительно может играть, когда хочет, что уже приятно
В январе этого года британское телевидение запустило молодежку "Skins", о которой тут же начала говорить вся моя сериальная френдлента на ЖЖ. Я сначала с опаской проходила мимо, потом решила посоветоваться с Бри и вместе мы, конечно же, уже не смогли пройти мимо и решили посмотреть. Вчера был пилот и пилот этот был не зря!
Сюжет - Бристоль, наше время, 11 подростков, которые учатся в одной школе, пытаются понять, чего они хотят в этой жизни и как им в этой жизни жить. В центре пилота - Тони, душа компании, организатор всех местных заворушек и тип, который считает себя весьма обаятельным. Он и качается по утрам, и соседка перед ним голышом шастает, и с отцом ругается так, что всем известное слово на букву "ф" звучит просто постоянно, и сестру прикрывает, и в хоре спеть может, если надо, и для друга девушку найти, иногда не совсем тяжелого поведения, и сам с лучшей девушкой компании встречается. В общем, эдакий весьма странный тип, у которого со стороны все хорошо, а вот что творится на самом деле - понять сложно. Вот, например, у его друга Сида всем понятная проблема - парень пытается расстаться с дественностью, при этом успевает быть влюбленным в девушку Тони, о чем Тони, думаю, конечно же, догадывается. Веселая и потерянная одновременно компания из 11 кадров шатается по вечеринка, где устраивает пьяные дебоши, выясняет отношения на людях, топит новенький мерс в реке, курит травку и ведет себя, как попало. При этом каждый из них - по-своему интересен, по-совему необычен и с такими тараканами в голове, что закачаешься.
Если честно, вот это ребята зацепили меня куда больше, чем картонные подростки из "Пальм" - у них и проблемы какие-то куда более настоящие, и выглядят они куда приближеннее к жизненным реалиям. И пусть со многими их проблемами есть определенный перебор, но все равно не ощущаешь ирреальности происходящего.
Актеры очень даже ничего, не красавцы, но и не уроды, обаятельные кадры, особенно некоторые из них. Так что все очень даже может получиться, надо будет всем 9 серий изучить
И отдельное спасибо им за гей-клуб, одеяло Тони, бордель и урок социологии, это была просто прелесть))